Пиранья. Охота на олигарха - Страница 61

– М о и следы? – сказал Мазур, подняв брови в наигранном изумлении. – Вы их как-то зафиксировали этим своим суперприбором?

– Нет возможности их зафиксировать. Я их просто в и д е л. И легко восстановил всю картину происшедшего – в вашем блистательном исполнении...

– Это, конечно, интересно, – сказал Мазур. – Вот только я бы вас попросил не связывать столь демонстративно какие-то следы, какую-то химию на вилле с моей персоной. Мы – в цивилизованной стране, Куин. Адвокатов здесь, конечно, меньше, чем у вас в Штатах, но от легкого заработка они не откажутся, возьмутся за дело со всем пылом. Что мне стоит возбудить против вас процесс о клевете? Вы, насколько я понимаю, обвиняете меня в том, что я, нарушив кучу законов, проник на виллу и распылил там какую-то химию? Тогда, может быть, подойдете вон к тем бравым полицейским и выдвинете против меня обвинение? Посмотрите, какие они бравые, как они готовы выступить на защиту законов... Вы в самом деле уверены, что они, выслушав вас, кинутся на меня с наручниками?

– Ну конечно, я так не полагаю, Кирилл, – чуть поморщившись, ответил Куин. – У меня нет никаких улик. Но мы-то с вами прекрасно знаем, что это сделали именно вы... Давайте исходить из этого – что мы оба все прекрасно знаем и понимаем... Никакой полиции, судебных процессов и полицейских расследований...

– Тогда к чему вообще наша беседа?

– Двадцать лет назад все было проще, – сказал Куин. – Тогда мы оба работали каждый на свое государство и задачи наши были четко очерчены: вы нападали, мы защищались, а порой и наоборот. Сейчас все совершенно иначе. У нас уже нет за спиной ни страны, ни к о н т о р ы, ни у меня, ни у вас. Вы работаете на одних бизнесменов, а я – на других. Качественно иная ситуация. Но мы-то с вами – два профессионала, которые понимают друг друга с полуслова... И ничто нам не мешает договориться.

– На предмет?

– Давайте без дипломатии, хорошо? К чему она меж такими, как мы? Назовем вещи своими именами, а?

– Ну, попробуем, – сказал Мазур. – Любопытства ради. Все это, Куин, как вы, должно быть, понимаете, совершенно не означает, что я веду с вами переговоры или на что-то соглашаюсь. Я вас просто слушаю и высказываю свои соображения...

– Разумеется, Кирилл...

– Ну, в таком случае валяйте. Сколько будете предлагать и в какой валюте?

Американец удивленным не выглядел. Он просто-напросто осклабился в классической голливудской улыбке:

– Я вижу, Кирилл, вы прекрасно все поняли...

– Господи боже ты мой, ну и загадка... – сказал Мазур даже с некоторой скукой. – Поскольку вы больше не играете в с т а р ы е игры, в нынешних условиях предлагать мне можете только одно: продать моих нынешних работодателей. Задачка для школьников... Так сколько вы намерены мне предложить?

– Больше, чем вам платят ваши наниматели.

– А если они мне обещали миллион? – небрежно спросил Мазур. – Баксов, я имею в виду. Тьфу ты, черт! – воскликнул он с искренним сожалением. – Нужно было просить в евро, плохой из меня коммерсант. Ваш бакс, простите великодушно, худеет и худеет...

– Я вам по страшному секрету признаюсь, что жалованье получаю в евро. Это не вполне патриотично, согласен, но нельзя все на свете измерять патриотизмом... Миллион, говорите? Значит, будет больше. Мне не хотелось бы унижаться, долго и многословно доказывая, что никто не собирается вас обманывать. Мы с вами, как не раз уже произносилось, профессионалы.

– Откуда такая щедрость, Куин?

– Законы рынка, – серьезно сказал американец. – В подобных ситуациях тот, кто уже д е р ж и т территорию, всегда платит своим меньше – у него все схвачено, налажено, обустроено и взято под охрану. Соответственно, тот, кто пытается в л о м и т ь с я, не жалеет никаких денег. Азбука ремесла. При тех ставках, что имеют место быть, скупость неуместна. Ньянгатала – это нефть, алмазы и прочие весьма полезные ископаемые, миллионом больше, миллионом меньше – какая разница? Акционеры против таких расходов протестовать не будут.

– Очень мило, – сказал Мазур. – И что я должен сделать в обмен на этакую благодать? Взять автомат и перестрелять своих нанимателей к чертовой матери?

– Ну зачем же? Останемся цивилизованными людьми. Какое-то время вы будете выполнять прежнюю работу, но при этом... – он выразительно замолчал.

– Закладывать, – понятливо подхватил Мазур.

– К чему такие пошлости? Информировать. Могу вас заверить, у меня есть все полномочия вести переговоры о конкретных суммах. Разумный аванс вы сможете получить незамедлительно. Естественно, я не буду с вас брать никаких подписок – мы же не в государственные игры играем. Достаточно будет вашего слова...

– Ну да, – сказал Мазур, – а потом, поставляя информацию, я и сам автоматически влипну настолько, что дороги назад не будет?

– Ну, если вам угодно это так называть... Суть не в терминах, Кирилл. Это бизнес, и никаких гвоздей, как у вас говорят. Итак?

– Простите, дружище, вынужден отказаться, – сказал Мазур. – Я уже слишком стар, чтобы играть в агента-двойника, очень уж непривычное амплуа, могу запутаться, напортачить...

– Я говорю серьезно.

– Я тоже, – сказал Мазур. – Не будем увлекаться болтовней, ладно? Распрощаемся, как культурные люди...

– Вы полагаете, у нас есть такая возможность? Увы... Кирилл, это бизнес. Большой бизнес. Чертовски большой. Когда на кону целые страны, никому нельзя откланяться и уйти с милой улыбкой. Порядочки здесь еще жестче, чем в наших с вами играх в старые времена. У меня есть поручение, и я обязан его выполнить. Либо вы будете на нас работать, либо... Мои наниматели просто-напросто не могут себе позволить оставить в руках конкурентов столь эффективное и надежное орудие, как вы. И, как ни грустно, я опять-таки уполномочен применить любые меры. Любые. Можете не оглядываться так озабоченно. З д е с ь с вами ничего не случится: Европа, цивилизованная страна, избавиться от трупа – не такая уж простая задача. А вот в Африке... Примерно через сутки вы отправляетесь в Африку, мне это прекрасно известно. У меня есть свои люди в аэропорту, где базируется самолет ваших нанимателей... о нет, никто не будет в него подкладывать бомбу, не думайте. Есть некий неписаный кодекс. Точнее, два кодекса – один для благополучной Европы, другой для Африки. В Африке, вы сами прекрасно знаете, сплошь и рядом чья-то насильственная смерть не вызывает особой паники и часто остается безнаказанной. Так что з д е с ь вам ничего не грозит – но вот через сутки, в Африке, вы можете ожидать чего угодно. Я не пугаю, конечно. Пугает слабый. Я предупреждаю.